В мутной воде - Страница 40

— Ведь ты не очень-то рада моему приезду… Ведь так?.. О, не говори ни слова… Я ведь по глазам твоим вижу… В них участие к человеку, но не любовь. Не правда ли?..

Елена опустила голову и молчала.

— Я, Елена, понимаю… Я вижу все и, видит бог, не виню тебя… Но только позволь мне побыть с тобой. Эти дела так надоели… так надоели! — проговорил он, хватаясь за голову. — Голова трещит! — попробовал он рассмеяться.

Но смех вышел какой-то глухой, странный.

Елене было жутко.

— Однако я и на тебя навел хандру… Ну, я не буду ныть… Расскажи о себе… Расскажи, что ты делала… Ведь я тебя целую неделю не видал… Была ли ты где или только с отцом виделась? Рассказывай же!

Он почти умолял. Елена присела около и начала болтать какой-то вздор. Он слушал и весело улыбался. Потом вдруг он спросил среди ее болтовни:

— А ведь ты очень любишь Венецкого? Ну… ну… не сердись… Я так… продолжай, пожалуйста!..

И он так нежно взглянул на жену, что Елена опустила глаза…

— Впрочем, ты устала… Я пойду отдохнуть. После сна я, верно, поправлюсь…

— Послушай, не послать ли за доктором?

— Что ты, что ты, зачем доктора?

Он как-то странно усмехнулся, поцеловал Елену и пошел в свою комнату.

Не прошло и часу, как Елене подали телеграмму на имя Борского. На телеграмме было написано: «Экстренно». Елена колебалась, отнести ли сейчас мужу депешу или подождать, пока он проснется. Ей жаль было беспокоить его. Но в то же время Елену смущала эта надпись. «Быть может, что-нибудь важное!» — подумала она и решила подняться наверх и посмотреть, спит ли муж. Если спит, — она не потревожит его. Елена поднялась наверх, тихо подошла к дверям кабинета и стала прислушиваться. За дверями было тихо. Она приложила ухо, — ничего не слыхать. Ей вдруг сделалось страшно, что в кабинете такая тишина. Она нагнулась, взглянула в замочную скважину, и вздох облегчения вырвался из груди ее. Она увидала мужа. Он сидел за письменным столом, боком к ней, облокотившись на локти. Лицо его было серьезно и печально.

Она тихо постучала а двери. Ответа не было. Тогда она постучала сильней.

— Кто там? — раздался недовольный голос Борского.

— Это я! — тихо проговорила Елена.

Послышались шаги. Борский отворил двери, ласково протянул руку и, вводя Елену в кабинет, проговорил с какой-то задушевной нежностью:

— Это ты!.. Вот не ожидал!..

— Ты извини, что я побеспокоила тебя…

— Полно, Елена! — перебил ее Борский. — Напротив, очень рад… хотел заснуть, но не спалось…

— Сейчас принесли телеграмму, — тихо проговорила Елена, подавая телеграмму.

— Телеграмму!

Борский вдруг изменился в лице. Он почти вырвал из рук жены телеграмму и стал читать.

Елена не спускала с него глаз. Она увидала, как побледнело его лицо и не то испуг, не то страдание исказило его черты.

— Когда ее принесли?

— Минут пять тому назад!

— Пять минут? — машинально повторил он, хватаясь за спинку кресла.

У него кружилась голова. На лбу показались крупные капли пота. Он едва стоял на ногах.

Елена быстро налила стакан воды и, подавая ему, испуганно заметила:

— Выпей… Успокойся, ради бога… Что с тобой!.. Я сейчас съезжу за доктором!

Он только отрицательно покачал головой, но не сказал ни слова. Он глядел на Елену растерянным взглядом и крепко держал ее за руку.

— Выпей же соду… Выпей скорей!..

Борский с жадностью выпил воду, опустился в кресло и через несколько секунд заметил, стараясь улыбнуться:

— Я напугал тебя, Елена?.. У меня за последние дни нервы совсем расстроены… Мне надо совсем успокоиться! Всякое известие волнует меня… Вот хоть бы эта… эта телеграмма! В ней ничего особенного нет… Право, ничего!.. А ты испугалась… Вон какая стала бледная… Извещают, что завод не действует… Это надо было ждать!

— Прости мне за непрошеный совет. Оставь ты на время дела, Basile… Отдохни!

— Я их скоро оставлю… Еще не сейчас… теперь еще невозможно…

— Будто невозможно?.. Ведь если б даже дела твои и расстроились, неужели они стоят таких мучений?.. Послушай, Basile… Ведь не для меня же ты хлопочешь. Ты знаешь, я не привыкла к той роскоши, которою ты окружил меня… И если бы ты захотел, мы могли бы жить…

Она остановилась. Борский смотрел на нее пристальным взглядом, и горькая усмешка скользнула по его губам.

— Ты говоришь «мы», а следовало бы говорить про одного меня… Ведь есть, Елена, граница и твоему самоотвержению… не правда ли?..

Елена молчала.

— Я слишком далеко зашел, Елена, чтоб остановиться. И если бы хотел, то не мог бы… Ты этого не понимаешь! Ты не видала азартных игроков, которые ставят на карту все, и, когда проигрывают…

Он грустно усмехнулся.

— Но у меня еще есть исход… самый верный! — проговорил он как-то загадочно. — А теперь, Елена, надо ехать в город!

Он взглянул на часы.

— Поезд идет через четверть часа, и мне надо торопиться.

Они спустились вниз.

Он протянул руку, нежно заглянул Елене в глаза, прикоснулся холодными губами к ее лбу и вышел в сад.

— Я провожу тебя!.. — нерешительно заметила Елена.

— Нет, не беспокойся…

Борский послал ей приветствие рукой и твердыми шагами пошел к вокзалу.

Елена еще долго глядела ему вслед, потом тихо вернулась в комнаты и долго ходила взад и вперед.

— О господи, какая мука! — шептала она в бессильном отчаянии.

Она жалела мужа, и в то же время в голову ее невольно подкрадывался образ любимого человека.

В мутной воде - Страница 40

Глава двадцать первая